Эти два непрекращающихся читательских вопроса потребовали развернутого изложения ответов, которые казались нам поначалу простыми и очевидными.
Начнём с первого. Верующий атеист – оксюморон, метафора или глупость?
Если человек считает, что все события, происходящие во вселенной начиная с Большого взрыва, можно объяснить исходя из законов Галилея-Ньютона-Эйнштейна…, а в живом мире из законов Дарвина и генетики, не привлекая концепции Бога, то можно ли уверенно назвать этого человека атеистом?
Если при этом этот человек не знает, что было до Большого взрыва, почему существуют законы природы, почему они работают так согласованно между собой, если он понимает, что доказать существование Бога также как и отрицать его существование для ответа на эти вопросы невозможно, то можно ли его назвать этого человека верующим?
Существует философское течение называемое агностицизмом, имеющее отношение к нашему вопросу, но речь у нас пойдет о другом.
Мы сможем дать полный ответ на первый наш вопрос, если рассмотрим его одновременно со вторым. В чём различие между верой и знанием?
Подражая примеру на закон сохранения энергии из знаменитых «Фейнмановских лекций по физике» мы тоже построим следующий свой «детский пример».
Ребёнок средних классов, еще не приступавший к изучению физики, с самого детства наблюдал как предметы, неосторожно выпущенные из рук всегда падают вниз. Сначала это были чашка с чаем или тарелка с кашей, или бутерброд с маслом, который падал на ковер, как ему казалось, обязательно маслом вниз, отчего ему доставалось от матери, потом это была отцовская гантеля, которая обязательно падала на ногу, ну а позже это был айфон падавший обязательно на кафельный пол. Кроме того, он замечает, что все эти предметы падают с равным (на глаз) ускорением.
Ребёнок, ещё не знающий закона всемирного тяготения Ньютона, делает гениальное научное открытие: «всякое» тело выпущенное из рук падает вниз с постоянным одинаковым ускорением.
Это открытие есть научное знание или вера? Мы покажем сейчас, что по большому счёту это вера.
Действительно, ведь наш ребенок ронял чашку, тарелку, бутерброд, гантелю, айфон, т.е. его знание распространяется только на эти предметы. Он не ронял «всякое» тело!
Вечером он рассказывает о своем открытии, пришедшему с работы, отцу-инженеру. Отец хвалит ребёнка, но спрашивает его, уверен ли он в слове «всякое» в своем законе. Ребенок отвечает, что верит в это. Тогда отец надувает шарик и выпускает из рук. Шарик опускается на пол, но медленно, с «неправильным» ускорением, точнее вообще без ускорения. Во второй раз отец надувает шарик гелием и опять выпускает его. Шарик вместо того, чтобы опуститься вниз, нарушая открытый ребёнком закон, начинает подниматься вверх. В третий раз отец выпускает из рук листок бумаги, плоскостью параллельно полу, и этот листок кружась тоже с «неправильной» скоростью медленно опускается вниз.
Ребёнок сильно опечален нарушением своего закона, но отец успокаивает его, говоря ему что его закон не нарушен полностью. Просто найдены границы его применимости. Он рассказывает ребёнку про воздух окружающий нас, рассказывает о выталкивающей силе Архимеда, о силе сопротивления воздуха и, что в средних классах он будет изучать второй закон Ньютона, который при учёте всех сил: сил тяжести, архимедовой силы и силы сопротивления воздуха, даст более общий закон правильно описывающий падение тел на землю.
А открытый тобою закон, говорит отец, для «всяких тел» оказался верой, но не знанием. Но он остаётся, уточняет он далее, вполне справедливым для достаточно небольших, тяжелых и хорошо обтекаемых тел.
Дойдя до средних классов и изучив эти законы Ньютона, ребенок начинает верить, что наконец то он обладает не верой, а настоящим знанием. Каково же было его разочарование, когда в старших классах, изучив закон всемирного тяготения Ньютона, он понимает, что и уточненный его закон со словами «с постоянным ускорением» опять оказался верой, но не знанием и, что эти слова надо отбросить или уточнить закон, добавив «вблизи поверхности земли».
Может теперь он обладает настоящим полным и безукоризненным научным знанием?
Поступив на физический факультет университета, бывший наш ребенок, а ныне студент, узнаёт то, что не знает даже его отец-инженер. Что вблизи очень массивных звёзд закон тяготения Ньютона опять нарушается, и что вместо него надо принимать закон тяготения Эйнштейна, вытекающий из общей теории относительности, как более точный. Является ли закон тяготения Эйнштейна последней истиной? Хотелось бы верить в это, но в последнее время в среде астрофизиков уже раздаются голоса, что и он не последняя истина, что вроде наблюдаются некоторые расхождения с наблюдениями и, что нужна новая теория.
Заканчивая статью, я хочу теперь предоставить читателям самим ответить на оба своих вопроса, с которых начиналась эта статья.
Кармак Багисбаев, автор книги «Последняя Вера: книга верующего атеиста»